Мой личный чародей - Страница 91

Ох! Чудо, что злопамятные эльфы вообще пустили их на порог. Людей-то, да на свои земли! В Дом Правителей! Очень странно. Я же помню, как скривился Эрвиэль, когда я в одну из наших с ним первых встреч нерешительно проблеяла, что не намереваюсь долго злоупотреблять гостеприимством Перворожденных; рано или поздно за мною приедут мои друзья, и не будет ли Правитель так любезен предупредить стражников приграничных пущ, что это ко мне? Эрвиэль тогда пробормотал что-то маловразумительное типа "вот когда приедут, тогда и поговорим; пусть сперва доберутся". А там уж кто его знает? Лелея свои далеко идущие планы по разведению ведьм в неволе, он мог сразу велеть удвоить бдительность и в случае чего стрелять на поражение. Что, кстати, ничуть бы не противоречило эльфийским народным обычаям…

И тем не менее, посольство здесь, в самом сердце Священного Леса.

М-да… а глупость-то, говорят, и вовсе не лечится…

Вот тут-то я и возблагодарила небеса за то, что перед выходом выхлебала целый кубок зелья! Только благодаря тому, что я до сих пор ощущала его оглушающее действие, мне удалось не грохнуться в обморок, не завизжать или не сделать что-нибудь столь же глупое и постыдное. Вместо этого я всего лишь невежливо отпихнула в сторону ни в чем не повинную Авлену — с того места, где она стояла, вход в зал был виден, как на ладони. Мой взгляд был намертво прикован к темному провалу настежь распахнутых дверей.

Гордята Добромир, князь Сторожецкий и Городецкий, старший сын великого князя Велимира и наследник престола Синедолии ступал уверенно и неторопливо. Он был очень похож на своего отца — такой же широкий, плотный и коренастый; те же властные светлые глаза под густыми бровями. От матери, княгини Дивеи, ему достался лишь тяжелый подбородок да упрямый рот. Лицо Гордяты ничего не выражало — непроницаемая маска, а не лицо. Князь был облачен в просторный темно-синий бархатный кафтан, подол, опястья и ворот которого порывали россыпи сапфиров и черных жемчужин. Однако этот роскошный наряд выглядел так, будто его только что вытащили из чересседельной сумы.

Свита князя Гордяты была немногочисленна — с дюжину рослых ратников из его личной дружины, могучих и угрюмых, без оружия, зато в полном боевом облачении. Они двигались за своим воеводой ровной подковой — вои наследника славились своей выучкой. Витязи шли так же спокойно и неторопливо, как и их князь, однако даже на расстоянии чувствовалось, насколько они были собраны и напряжены.

Но всё это я видела, словно сквозь туман. Потому что позади Гордяты Добромира по парадному залу Дома Правителей плечом к плечу с рыжим оборотнем шел мой любимый чародей, и вряд ли на свете существовала сила, способная сейчас заставить меня разглядеть кого-либо ещё…

Дар выглядел усталым, даже измученным, и словно постаревшим. Таким, наверное, я видела его всего лишь однажды — при нашей самой первой встрече. С одним отличием: нынче он совсем не напоминал провалившегося в болото оборванца; напротив, его наряд был ничуть не менее роскошен, чем у брата. И, к слову сказать, такой же мятый. Дар сильно похудел и осунулся; его узкое смуглое лицо совсем потемнело и как-то даже обсохло, так что теперь он здорово смахивал на нетленные мощи праведника Кукши, первого проповедника учения Молодого Бога. Холодные серые глаза бесстрастно смотрели поверх голов собравшихся эльфов, но я сразу заметила, что длинные пальцы чародея были непринужденно так сложены для оборонного заклинания. А это ещё зачем?? Неужели они загодя не выставили защиту?! Сильно сощурившись, я всё-таки исхитрилась на мгновение сдвинуть душную перину эльфийского зелья и посмотреть на посольство колдовским зрением. Ну, точно! Ни охранного купола, ни даже простых магических щитов! И это в самом сердце Священного Леса, среди толпы весьма недружелюбно настроенных Перворожденных! Демон знает что!

Притихшие было эльфы опомнились и зашушукались с удвоенным рвением. Зал тут же наполнился шелестом их мягких голосов. Кое-кто начал оборачиваться и искать меня взглядом. Ну, Пресветлый Эрвиэль, ну, женишок, дай мне только до тебя добраться! Я тебе обстоятельно расскажу, что именно я думаю по поводу твоего приказа явиться на прием! И, может быть, даже покажу. А вот эликсирчик пить перед нашей встречей вообще не стану…. Не мог прямо сказать, в чем дело, интриган ушастый!

Между тем посольство остановилось посреди зала, не дойдя шагов десять до непринужденно восседающего Правителя и соправителя, соляным столбом застывшего рядом со своим креслом. Могу себе представить, какое у него сейчас "дружелюбное" личико…. Но на Гордяту мимика Лансариэля не произвела ни малейшего впечатления. Более того, князь тут же безошибочно определил, кто в этом курятнике главный, и, отвесив Эрвиэлю исполненный достоинства поклон, он заговорил.

Звучный низкий голос заполнил зал, вновь заставив раскудахтавшихся эльфов приумолкнуть и насторожить уши. После общепринятых приветствий и прочих геральдических и церемониальных кружев (занявших, как и положено, изрядное количество времени) посол великого князя перешел к тому делу, за которым, собственно, и приехал. Окинув собравшихся суровым взглядом, он предложил забыть старые распри и заключить с Синедолией вечный мир.

— От князя Войдана Проклятого (ух ты, ничего ж себе! впервые слышу, чтобы знаменитого завоевателя официально поименовали запретным прозвищем!) пострадали не только старшие народы, — недовольно хмурясь, говорил Гордята. — По его приказу была развязана охота на магов, в результате которой княжество пришло в упадок. Более века потребовалось ныне правящему в Синедолии роду Твердятичей, чтобы справиться с последствиями той далекой смуты. Мы давно ищем следы старших народов, чтобы сказать им: хватит ненависти. Пора строить новые отношения. И мы готовы сделать первый шаг вам навстречу. Великий князь Синедолии Велимир просит Перворожденных принять этот дар.