Мой личный чародей - Страница 34

Остроухий мрачно замолчал.

— Слушай, а как тебя зовут? — я вдруг сообразила, что так и не знаю имени моего вынужденного компаньона. Да и тему разговора сменить хотелось…

— А тебе зачем? — хмуро спросил эльф, исподлобья глядя на меня.

— Ну, — я пожала плечами, — вроде так принято — по крайней мере, у людей. Неизвестно, сколько нам тут ещё куковать вдвоем. Так что, по-моему, гораздо приятнее находиться рядом с тем, чьё имя тебе известно.

— А, по-моему — всё равно, — недовольно сказал мой собеседник, немного помолчал и пробурчал: — Аллардиэль.

— Что??

— Меня зовут Аллардиэль, — неохотно повторил эльф, как будто раскаиваясь в своей откровенности.

— А меня — Веслава, — с энтузиазмом сообщила я.

— Рад, — буркнул нелюдь с такой кислой физиономией, будто ему всыпали в рот неспелой вишни.

— А я-то как рада! А расскажи-ка мне, Аллардиэль, чем же тебе люди так сумели досадить, что ты нас всех до единого ненавидишь?

Эльф немедленно набычился. Мне даже показалось, что у него из ноздрей вот-вот дым пойдет, но остроухий всё же взял себя в руки и процедил:

— Странно даже слышать подобный вопрос. Впрочем, чего можно ожидать от невежественной человеческой девки? Что ж, изволь, я скажу. Перворожденные не забыли и никогда не забудут, что люди вероломно напали на них, выжгли их священные леса, разрушили дома, истребили почти всех эльфов, уничтожили нашу магию и вынудили покинуть земли предков! Вашему коварству и предательству нет и не будет прощения! Каждый эльф рождается и вырастает с мыслью о том, что когда-нибудь сумеет отомстить. И рано или поздно это произойдет! — под конец Аллардиэль уже орал, гневно сверля меня глазами.

— А ну-ка, не заводись! — осадила его я, уже жалея, что вообще завела этот разговор. Ведь Радош и Дар рассказывали мне об истреблении старших народов, могла бы и сама догадаться! Однако ничего себе, какие они злопамятные! Придется как-то выкручиваться. — Если ты о той войне, что случилась тому как два века, так должна тебе сказать, что имею о ней довольно смутное представление. Но ставить всем людям в вину то, что сотворили когда-то — чуть не десять поколений назад — их предки? Вряд ли это достойно старшего народа. Всё, — сурово добавила я, видя, что Аллардиэль настроен углубиться в тему, — давай пока на этом закончим. Я хочу спать, чего и тебе желаю!

— Слово дамы — закон, — неожиданно сладко пропел эльф, а затем, презрительно сощурившись, промурлыкал: — Может быть, дама замерзла? Тогда я могу предложить согреть ее теплом своего тела…. Мы могли бы спать вместе…

Я подняла брови.

— Ага, началось! Значит, правильно меня предупреждала тюремщица: не давай эльфу пива — обязательно развезет. Вот, уже и бузить начинаешь! Ты бы хоть на себя посмотрел, кавалер! У тебя ж на лице можно репу сажать и при этом надеяться на неплохой урожай! Что ж, больше пива придется не давать. Пей водичку из лужи — не боишься стать оборотнем? — ехидно намекнула я на старинное Синедольское поверье.

— Я пошутил, — пробубнил эльф.

— А я — нет! — отрезала я, укладываясь на пол и поворачиваясь спиной к наглому нелюдю.

Не знаю, долго ли я спала — окон в застенке не было, но будем считать, что сейчас утро — выспалась я отлично. Если, конечно, не считать напрочь отлежанного бока и затекшей руки. Кряхтя и поскуливая от боли, я принялась оттирать онемевшую конечность. Лежащий по другую сторону лужи эльф мелодично похрапывал. Выглядел он в общем и целом неплохо, и, что самое главное, я совсем перестала ощущать дыханье смерти, которое ещё вчера мутным облаком обволакивало его ауру. Разводы грязи на щеках наглядно демонстрировали, что перед сном Аллардиэль попытался умыться. М-да… результат опыта отрицательный.

Я с хрустом потянулась и огляделась по сторонам. О! У двери скромно притулился ещё один чугунок. Рядом — по сложившейся традиции — красовался высокий кувшин. Значит, я так долго проспала, что тюремщица приходила ещё раз? Или меня решили откармливать на убой?

На убой?!!

— Ал, просыпайся, завтрак подан! (или обед, или ужин) А-ал! Пора вставать! Петушок давно прокукарекал! Ну Ал же!

Нашарив несколько мелких камешков, я принялась швырять их в дрыхнущего без задних ног эльфа. Сон, конечно, лучшее лекарство, но питаться моему подопечному надо регулярно. К тому же, если он отлежит себе какую-нибудь ушибленную часть тела (а таковыми у него являются все), то последствия могут быть печальными.

Под градом сыплющихся на него камешков Аллардиэль заворочался, затем поплотнее завернулся в мою накидку и сонно пробормотал короткое выразительное слово, обозначавшее его неодобрительное отношение к такому радикальному способу побудки. Я, конечно, не могла с ним не согласиться: кому ж понравится, когда на него летит целый рой разгневанных камней, пусть даже маленьких? Подходить же к эльфу вплотную мне пока что-то не хотелось: ещё придушит ненароком — так, в порядке борьбы с враждебным народом!.. Выбрав плоский камешек, я старательно прицелилась…

Ой! Это же надо, сколько благородный эльф знает совершенно недетских слов! Это их, наверное, в храмовой школе учат, на уроках изящной словесности. Вот бы познакомить Аллардиэля и Степку, известного ругателя, не останавливающегося ни перед чем, чтобы пополнить свой словарный запас и поделиться полученными знаниями! То-то им бы нашлось о чем поговорить!

Терпеливо выслушав всё, что имел сказать остроухий по поводу своего пробуждения (ну, подумаешь, малюсенький камешек попал в лоб! с кем не бывает!), я дождалась, когда он на мгновенье замолчит, чтобы набрать свежую порцию воздуха, и кротко сказала: